Йедан начал: – Что за…

Она оборвала полубрата жестокой улыбкой: – Ты Дозорный. Твоя Королева нуждается в тебе. – Взор сверкнул. – Ты едешь с нами, Йедан. С моим отрядом.

Клочковатая борода дернулась. – Куда?

– На Остров.

– А что с летерийцами и их хозяевами? Нужно бы предупредить.

Не отводя взора от пылающих на фоне моря корпусов, она почти прорычала: – Мы убивали их подданных. Похоже, нам этого не спустят. Пусть Странник забирает и летерийцев, и Эдур. – Полутьма резко развернулась и пошла к коню. Все двинулись за ней. – Чужаки, Йедан? Не для меня. Они плыли за нами. – Прыгнув в седло, она послала коня на северную дорогу. – Мы взяли кровь, – сказала она сквозь зубы. – Кровь малазан. Очевидно, они не намерены прощать долг.

«Они здесь. На берегу.

Малазане пришли».

КНИГА ТРЕТЬЯ

Глава 13

– Ну, друзья, хотя бы одна красавица тут имеется!

– Похоже, ты предпочитаешь любоваться ей издалека.

– Почему бы нет, проклятый осквернитель могил? Суть в том, что всё не так, как нам хочется. Поглядите на жалкого негодяя рядышком с ней. Поверить не могу! Она могла бы получить здесь любого. Даже меня, а это что-то. Но нет, сидит с хромым, одноруким, одноухим, одноглазым и безносым волкодавом. Вот и говорите о красоте и уродстве.

Третий человек, сидевший с ними, но до сих пор молчавший (похожие на птичье гнездо волосы, торчащее веслом ухо, выпученные глаза и разноцветные пятна по всему лицу, следы ожогов, превращающие физиономию в подобие пегой тыквы) метнул на оратора косой взгляд и тут же отвернулся. Горлорез и сам от него отвернулся. Чего он желает меньше всего – так это удариться в очередной приступ ужасающе – визгливого смеха, способного приморозить к стулу любого в пределах слышимости.

«Никогда раньше так не смеялся. Сам пугаюсь». Он вдохнул полный рот горящего масла, что окончательно испортило голосовые связки. Порок проявлялся лишь при смехе, а за месяцы, последовавшие за… за всем этим… ему выпало мало поводов веселиться.

– Вон идет кабатчик, – сказал Мертвяк.

Очень легко говорить все, что захочешь, обо всех, о ком захочешь – ведь никто тут не знает малазанского.

– Еще один глядящий на нее как на луну в небесах, – фыркнул сержант Бальзам. – Но с кем она сидит? Возьми меня Худ! Бессмыслица.

Мертвяк не спеша придвинулся к столу и наполнил кружку. – Это доставка фляги Брюллигу. Похоже, красавчик и его мертвая подружка вызвались добровольцами.

Выпученные глаза Бальзама выпучились еще сильнее: – Она не мертвая! Я скажу тебе, что тут мертвое! Утопший в луже червяк, что у тебя между ног!

Горлорез поглядел на капрала: – Вот как вы червяков готовите? – и зашелся жутким хрипом, как будто его душили. Собеседники подскочили на месте.

– Зачем ты вообще смеешься, Худ тебя побери? – вопросил Бальзам. – Вообще не смейся. Это приказ.

Горлорез укусил себя за кончик языка. Слезы на миг затуманили зрение, боль прокатилась по черепу, как камешек по пустой корзине. Он молча потряс головой. «Смех? Это не я».

Сержант уже сверкал глазами на Мертвяка. – Мертвая? Мне она не кажется мертвой.

– Поверь мне, – сделав глубокий глоток, сказал капрал. И рыгнул. – Да, она хорошо маскируется… но эта женщина умерла уже довольно давно.

Бальзам склонился над столом, дергая себя за космы. Полетела перхоть, отчего темная столешница стала выглядеть забрызганной краской. – Боги подлые… Может, кто-то должен… ну, не знаю… может… ей намекнуть?

Мертвяк поднял почти безволосые брови: – Извините, леди, у вас склонность к смерти. Похоже, вы недавно таки умерли.

Горлорез снова каркнул.

К ним поворачивались головы.

Мертвяк проглотил пиво, которое подогревал во рту. – Смешно. Вот ты не похож на мертвого.

Визгливый смех-кашель заполнил таверну.

Когда отзвуки затихли, в помещении воцарилась полная тишина – только кружка с шумом катилась по столу… потом упала на пол, зазвенев…

Бальзам воззрился на Мертвяка: – Ты это сделал. Всё подначиваешь и подначиваешь. Еще слово, капрал, и ты будешь мертвей ее.

– Чем тут запахло? – брякнул Мертвяк. – О да. Эссенция трупного яда.

Щеки Бальзама надулись, лицо приобрело странный багровый оттенок. Желтоватые глаза, казалось, вот-вот соскочат со стебельков – нервов.

Горлорез попытался закрыть глаза – но образ надутого сержанта успел отпечататься в разуме. Он издал жуткий хрип, прикрывая рот руками. Огляделся в безнадежных поисках спасения.

Внимание было приковано только к нему. Никто не решался заговорить. Даже прекрасная женщина, приплывшая с уродливым пнем (пень наморщился, единственный его глаз блестел среди глубоких складок кожи) замерла, держа край фляги с элем. Принесший флягу хозяин таверны взирал на Горлореза, раззявив рот.