– Да, да, – ответил Вифал, отталкивая животное. – Бери меч. Да. Сломай его.

Мир снова завертелся вокруг него. Подумалось, что его непременно стошнит. – Сендалат, любимая, ты опорожнила ведро? Конечно, это моча, но ведь пахнет почти что чистым элем, так? Знаешь, я выпил бы его во второй раз.

Он встал, пошатываясь, затем наклонился и после нескольких неловких попыток подобрал меч.

В кузню. Мало есть способов для уничтожения проклятого оружия. Может помочь оружие еще более страшное, но не в этом случае. Итак, вернемся к секрету старых мастеров. Чтобы сломать зачарованное оружие, принеси его домой, в кузницу, в которой его ковали.

Что же, он именно это и сделает.

Он увидел, что нахты пялятся на него, и скривил губы: – Идите, позаботьтесь о треклятой лодке. Я не в настроении утонуть в пятидесяти гребках от берега.

Твари поспешили, перегоняя друг дружку, к берегу.

Вифал же направился в старую кузню – делать то, что нужно сделать.

За спиной завывал в небо Увечный Бог.

Ужасный, жуткий звук – вопль бога. Такой, какого он не хотел бы услышать никогда.

В кузнице Вифал нашел старый молот и приготовился уничтожить то, что однажды сотворил. Хотя, как подумал он, кладя меч на покрытую ржавчиной наковальню, изучая покрытое кровью лезвие, на самом деле такое невозможно.

Миг спустя оружейник поднял молот.

И опустил.

ЭПИЛОГ

Звяканье цепочки пробудило Нимандера Голита, вырвав его из царства ужаса и утомления. Он уставился на грязный потолок комнатушки, сердце колотилось в груди, тело источало липкий пот, уже пропитавший одеяла. Этот звук… он кажется таким реальным… Он снова услышал его и широко раскрыл глаза. Свист, странное лязганье! Снова свист, словно цепочка крутится. Он сел. Снаружи спит жалкий городок, погрузившийся в безысходную, безлунную тьму. Но… звук доносится с улицы, что под окном.

Нимандер встал с постели, прошел к двери, вышел в холодный коридор. Хрустя пылью и песком, прошлепал босыми ногами по прогибающимся ступенькам.

Вышел на улицу.

Да, ночь темнее глубокой ямы, и это не сон. Не может быть сном.

Свист цепочки и тихий звон заставили его развернуться кругом. Он увидел выходящего из мрака Тисте Анди. Чужака. Нимандер сипло вздохнул.

Чужак крутил цепочку в поднятой руке; на каждом конце цепочки были кольца.

– Привет, Нимандер Голит.

– Кто… кто вы? Откуда знаете мое имя?

– Долгим был мой путь к Острову Трясов – они наши родичи, ты знаешь об этом? Подозреваю, что знаешь. Но они могут подождать, они не готовы. Возможно, никогда не будут готовы. В них не только кровь Анди. Еще Эдур. Возможно, даже Лиосан, уж не упоминая о людях. Пустяки. Оставим Полутьме ее островную… – он хохотнул, – империю.

– Чего вы хотите?

– Тебя, Нимандер Голит. И твоих сородичей. Иди, собирай их. Пора выступать.

– Как? Куда?

– Ты что, дитя? – разочарованно сказал чужак. Кольца звякнули, цепочка туго намоталась на указательный палец. – Я здесь, чтобы повести вас домой, Нимандер Голит. Всех вас, потомков Аномандера Рейка, Чернокрылого Лорда.

– Но где дом?

– Слушай меня! Я проведу вас к нему!

Нимандер вытаращил глаза и сделал шаг назад: – Он не желает…

– Не имеет значения, что он желает. И даже то, что я желаю. Ты еще не понял? Я ее Глашатай.

«Ее?»

И тут Нимандер закричал, сильно ударившись коленями о мостовую. Руки его метнулись к лицу. – Это… это не сон?!

Незнакомец оскалился: – Можешь хранить верность кошмарам, Нимандер. Можешь вечно пялиться на руки и видеть на них кровь. Мне плевать. Она была безумна, как ты и сказал. И опасна. Скажу тебе: я оставил бы тело на улице, даже если бы она была еще жива. Но хватит об этом.

Иди, приведи родичей. Быстрее, Нимандер, пока Темнота еще держит остров.

И Нимандер вскочил на ноги, поспешно возвращаясь в убогую гостиницу.

«ЕЕ Глашатай. О, Мать Тьма, ты призовешь нашего отца, как призываешь нас?

Но зачем?

Что же, пусть будет так. Да. Наше изгнание – о Бездна! – наше изгнание подходит к концу!»

Скол ожидал на улице, крутя цепочку. Жалкий сброд. Нимандер лучший среди них. Что же, сойдут и эти. Он не врал, говоря, что трясы не готовы.

Собственно, это единственная истина, которую он сказал этой ночью.

«Как поживаешь в Летерасе, Сильхас Руин? Готов поспорить: невесело.

Ты не таков, как твой брат. Никогда не был таким.

О, Аномандер Рейк, мы найдем тебя. И ты дашь ответ. Нет, даже бог не может попросту пройти мимо, избежав ответственности. За предательство.

Да, мы тебя отыщем. И покажем. Покажем, каково это».

Рад Элалле нашел отца сидящим на выщербленном погодой валуне, в начале ближайшей к селению долины. Вскарабкался и присоединился к Удинаасу на согретом солнцем камне.

Теленок ранага отбился от матери и всего стада и жалобно мычал, блуждая по дну долины.

– Можем попировать, – предложил Рад.

– Можем, – отозвался Удинаас. – Если у тебя нет сердца.

– Нам нужно жить, а чтобы жить, нужно есть…

– И, чтобы жить и есть, нужно убивать. Да, да, Рад, я все знаю.

– Надолго ты останешься? – спросил Рад, и вздох застрял в горле. Вопрос выскочил сам собой – ни он, ни отец не решались задать его.

Удинаас бросил ему удивленный взгляд и снова начал следить за теленком. – Она скорбит, – сказал он. – Она скорбит так глубоко, что горе доходит до меня через все расстояния. Расстояния – ничто. Вот что случается, – добавил он без следа печали, – от насилия.

Рад решил в этот миг, что на лицо отца слишком страшно смотреть, и тоже перевел взор на далекого теленка.

– Я рассказал Онреку, – продолжал Удинаас. – Должен был. Просто чтобы… изгнать горе, прежде чем оно сожрало бы меня. А теперь сожалею.

– Не нужно. У Онрека не было друга ближе. Было необходимо, чтобы он узнал истину…

– Нет, Рад. Это нельзя назвать необходимостью. Иногда правда полезна. Иногда выгодна. Но по большей части она просто ранит.